Но я люблю... - Страница 30

— Я еду домой! Я еду домой! — радостно повторял он, подпрыгивая на мягких кожаных подушках от восторга. — Как хорошо, что вы забираете меня из больницы!

Патрику даже пришлось слегка приструнить племянника из опасения, что тот может каким-либо образом навредить себе. Малыш притих, но ненадолго.

— Дядя Падди, посмотри, какая собачка! — закричал он через пять минут, указывая за окошко «мерседеса». — А когда мы приедем домой, ты позволишь мне посмотреть на твоих охотничьих собак?

— Конечно, солнышко. Давай я возьму тебя на колени, чтобы тебе удобнее было смотреть.

Кен тут же перебрался к Патрику на колени, а Луси, наблюдавшая за этой сценой, испытала укол ревности.

— Ты держишь охотничьих собак? — поинтересовалась она.

— Да, — небрежно ответил Маккинли. — Страсть к охоте досталась мне по наследству. Все мужчины нашего рода были заядлыми охотниками. В Уэндейле большие лесные угодья. Они хорошо охраняются, поэтому там много дичи. Мой дед специально выпустил в лесу фазанов, и сейчас их там больше, чем других птиц. Ты представить себе не можешь, что такое хорошая охота! — добавил Патрик с загоревшимся взором. — Лишь немногие избранные способны до конца постичь эту прелесть. К сожалению, мой брат продал многих своих хороших собак, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы восстановить породы гончих и борзых. Если бы Энтони не был таким мотом, всего этого можно было бы избежать. — Маккинли вздохнул.

— А кто такой мот? — с любопытством спросил Кен, который все это время краем уха прислушивался к разговору.

— Это такой человек, который не работает и транжирит деньги. Зачастую чужие, — пояснил Патрик.

— Значит, ты не мот, дядя Падди, потому что ты все время работаешь в офисе. И Луси не мот, она пишет картины, — начал размышлять вслух малыш. — А я? — вдруг спросил он с беспокойством. — Наверное, я и есть мот? Ведь я не работаю и за мое лечение платишь ты...

Маккинли крепко обнял мальчика.

— Ребенок не может быть мотом, солнышко. Это относится только к взрослым. А насчет оплаты лечения... Ты должен выбросить эти мысли из головы.

— Хорошо, — серьезно кивнул Кен. — Тебе тоже скоро не придется заботиться об этом, потому что я начал выздоравливать.

Как было бы здорово, с надеждой подумала Луси. Дай Бог, чтобы Кении действительно выздоровел! Не может быть, чтобы у такого славного малыша дела не пошли на поправку.

Ей вдруг стало стыдно, что она в последнее время как будто позабыла о мальчике, с головой окунувшись в личные переживания. А ведь приехала она сюда именно ради Кена.

Нет, решила Луси, я не должна спать с Патриком. Это как-то... кощунственно. Ведь рядом страдает ребенок. Она искоса посмотрела на племянника Маккинли, у которого, к счастью, вид был совершенно не страдальческий.

Но ты ведь ничего и не обещала Патрику Маккинли, напомнил ей противный внутренний голос. Ты в любую минуту можешь сделать вид, что он неправильно тебя понял. Вернее, вложил в ваш короткий разговор смысл, которого там не было и в помине.

Луси на мгновение закрыла глаза. Нет, не могла она внять доброму совету внутреннего голоса. Не могла, потому что ей нестерпимо хотелось провести ночь с Патриком. Снедавшее ее желание так и не позволило ей вчера уснуть. А сегодня Луси всю словно покалывало иголочками от предвкушения грядущего блаженства. И хотя она чувствовала небольшую усталость после бессонной ночи, нынешняя необычная оживленность ей самой казалась удивительной.

Интересно, Патрик тоже испытывает нечто подобное или нет, пронеслось в ее голове. Она медленно повернулась, чтобы исподтишка взглянуть на него, и вздрогнула, обнаружив, что он наблюдает за ней. На мгновение в салоне «мерседеса» повисла гнетущая напряженность, но потом он улыбнулся, и у Луси отлегло от сердца. На одну чудесную секунду ей вдруг показалось, что все они — Кен, Патрик и она сама — составляют единую настоящую семью, где есть мать, отец и сын. И что направляются они на загородный пикник.

Ее сердце зашлось от счастья, но в следующее мгновение Луси вспомнила, что нарисованная ее воображением картина никогда не станет явью. На пикник с Патриком поедет леди Мейда, потому что именно ей суждено стать графиней Уэндейлской. А сама Луси к тому времени станет далеким воспоминанием.

Должно быть, на лице у нее отразились эти потаенные мысли, потому что улыбка внезапно увяла на губах Патрика и он нахмурился. Они еще некоторое время продолжали смотреть друг на друга. В его глазах отражалась безысходная тоска Луси, ведь они оба хотели одного и того же, но прекрасно осознавали, что этому никогда не суждено сбыться...

— Подъезжаем, подъезжаем! — закричал вдруг Кен. — Смотри, дядя Падди, вон уже ворота показались! Вот погоди, Лу, ты сама увидишь, как здесь хорошо!

Луси собрала все свои силы, чтобы дать энтузиазму мальчика соответствующую поддержку. Тем временем Сид провел «мерседес» через автоматически открывающиеся чугунные ворота, и Луси обратила внимание на небольшой домик, находившийся неподалеку от въезда. Он был выстроен из серого камня и выглядел весьма уныло. Вокруг не было никаких деревьев, только несколько одичавших кустов жасмина. Окна домика были маленькими и словно подслеповатыми, на крыше одиноко торчала каминная труба.

— Это и есть дом привратника, куда твой брат переселил Роберта? — догадалась Луси.

Маккинли кивнул.

— Теперь, когда ты сама все увидела, надеюсь, тебе стало понятно, почему я увез Роберта в Глазго? Это строение всегда навевало на меня тоску, и я бы давно велел снести его, но мне говорят, что оно представляет какую-то историческую ценность. Возможно, это и так, — он задумчиво покачал головой, — но чувствую, что когда-нибудь я все же решусь разрушить этот, с позволения сказать, шедевр архитектуры.